Семейные тайны - Страница 40

– С удовольствием, – кивнул Дронго. – Тем более что и в мои планы не входит покидать эти места до завершения расследования и разоблачения хитроумного убийцы, так замечательно спланировавшего преступления.

– Надеюсь, что вы действительно не уедете, – пробормотал Менцель. В этот момент в комнату букально вбежал Нерлингер.

– В одной из чашек найдены остатки яда, – сообщил инспектор.

– Это была чашка погибшей? – уточнил следователь.

– Не совсем. В чашке, которую использовала погибшая, остатки яда найдены непосредственно в кофе. А вот в другой чашке практически ничего не было, кроме остатков яда.

– Чья это была чашка? – быстро спросил Дронго.

– Пока не знаем.

– Чьи отпечатки?

– Сейчас пытаемся идентифицировать, – пояснил инспектор. – Эти папиллярные узоры совпадают с отпечатками пальцев одного из подозреваемых, и они есть в нашем архиве. То есть убийца, который оставил частички яда в другой чашке, очевидно, отравил и чашку погибшей.

– Вы уже знаете, чьи это были отпечатки пальцев? – перебил его многословие Дронго.

– Пока нет. Но мы все это легко проверим, – заявил Нерлингер. – Кроме того, я позвонил комиссару Реннеру. Узнав, что вы находитесь здесь, он решил лично сюда приехать. Если он вас узнает, то неплохо. А если нет, тогда мы потребуем решения суда и арестуем вас до завершения расследования, даже с учетом вашего дипломатического статуса. Убежден, что Генеральный секретарь ООН отменит вашу дипломатическую неприкосновенность, понимая, как важно получить достоверные сведения от такого компетентного человека, как вы.

– Вы закончили проверку психического состояния фрейлейн Сюзанны? – спросил Дронго.

– Пока нет, но к вечеру закончим, – сообщил Нерлингер.

– А где сейчас Пастушенко?

– Вместе с нашими экспертами подписывает документы как близкий родственник погибшей. Сейчас проводится вскрытие второго трупа, и через несколько минут мы будем иметь более определенный результат. Итак, вы никого не подозреваете?

– Вы знаете, что родственница семьи Крегер оставила им большое наследство? – вместо ответа задал вопрос Дронго.

Нужно было видеть, с какими лицами все переглянулись.

– О какой сумме идет речь? – поинтересовался Менцель.

– Тоже мне Пинкертоны! – пробормотал Дронго. – Этого переводить не нужно. Лучше скажите, что, по моим сведениям, речь идет о большой сумме в восемь или девять миллионов евро.

– Вы не ошиблись? – спросил инспектор, услышав эти слова.

– Полагаю, что нет. И этой суммой должна была управлять Марта, которая являлась опекуном своей младшей сестры.

– А Марту отравили первой, – невесело произнес Менцель.

– Предположим, что ее отравили из-за этих денег, – продолжал Дронго, – но тогда это могли сделать только два прямых наследника погибшей, Марты – ее дети. Герман Крегер и Мадлен Ширмер.

– Насчет сына не знаю, но дочь убивалась по матери всю ночь, – напомнил следователь. – Так сыграть просто невозможно. Она проплакала, нет, даже не проплакала, а провыла всю ночь. Мне трудно поверить, что именно она решила отравить свою мать.

– Мне тоже, – добавил Нерлингер. – Тогда остается только один подозреваемый – сын погибшей. Но предположим, что наши и ваше мнения совпадут. Предположим, что Марту убили именно в силу того, что она является опекуном. Но тогда зачем убивать супругу Пастушенко, которая к деньгам не имеет абсолютно никакого отношения, конечно, если сам Пастушенко не был опекуном этой женщины?

– Не был, – подтвердил Дронго.

– Тогда попытайтесь доходчиво объяснить, кому и зачем понадобилось убийство супруги герра Пастушенко? – спросил следователь.

– Пока не знаю. Но к деньгам Сюзанны Крегер они абсолютно точно не имели никакого отношения. Вернее, не имела отношения погибшая. А вот сам Арнольд Пастушенко, возможно, имел.

– Что вы хотите сказать? – осведомился Менцель.

– Отцом девочки является не Герман Крегер, а господин Пастушенко, – пояснил Дронго. – Таким образом, наследницей состояния девочка не сможет стать, если кто-то будет возражать против ее права на наследство. Могут провести генетическую экспертизу, и отцовство Арнольда Пастушенко будет доказано. Таким образом, есть некоторая связь между первой и второй погибшей.

– Очень иллюзорная связь, которая нам ничего не дает, – возразил Менцель. И мы еще должны будем проверить и подтвердить ваши слова.

Он не договорил, когда дверь вдруг открылась, и в комнату вошел комиссар Якоб Реннер. Сразу стало темнее и теснее. Казалось, что мощная коренастая фигура комиссара заполнила все оставшееся свободное пространство комнаты. Он посмотрел на поднявшихся мужчин, на улыбнувшегося Дронго.

– Нашли кого задерживать! – рявкнул комиссар. – Это один из самых лучших аналитиков в мире. Вы должны носить его на руках, слушать и ежеминутно учиться, а вы держите его в этом обезъяннике и смеете отнимать его драгоценное время. Здравствуйте, господин Дронго. – Реннер шагнул к задержанному и крепко обнял его. С Дронго он говорил на английском с очень сильным немецким акцентом.

Следователь, инспектор и переводчик молчали. Реннер обернулся к ним и погрозил пальцем. Затем махнул рукой и тяжело уселся на стул, который ему поставил инспектор. Нерлингер быстро вышел в коридор, чтобы взять для себя еще один стул. Реннер взглянул на следователя и переводчика.

– Думаете, арестовав Дрогно, можно установить истину? – презрительно спросил он. – Было бы лучше, если бы вы его выслушали и поступили так, как он вам советует. В этом случае вы бы сразу нашли преступника. Мне сообщили, что у вас произошло двойное убийство?